Дым

Во дворе частного дома за окошком жгут листья, ветки, да всякие деревяшки. За зиму накопилось. Едкий дым. Наверное, очищающий.
Довольно много чего пожечь надо, пусть растёт что-то новое, дорогу даст. А сгорает порой намоленное, почём зря. Иногда хорошо нужному случается сгинуть в огне. Хотя потребным пропавшее частенько кажется, лишь пока горит. Только-только вот догорает. Глаза щиплет. От дыма, понятно, от чего ещё может глаза щипать. А бывает, так жарит, такой накал, что выжжено остаётся на годы. Пустошь остаётся. Пусть. Пустота.
И устойчивые импринтинговые ассоциации. Ой, надолго они. Пахнёт, бывало, дымком — перед глазами станут сворачивающиеся листки. Того, что писал. Долго писал, небыстро. Выверял слога, мелодику, образы. Следил, не много ли парцелляций, они сильные. Колол анаколуфы и разбрасывал избыточные тире. Ладно ли, переживал, прерву течение мысли неожиданным брейком? Дойдёт ли задуманное до адресата, до читателя моего? Сгорело. Догорает. Дым. Не горят рукописи? Ой, не про все Он вообще говорил. Большинство-то полыхает ещё и как. Горько и с треском.

Чёрный круг с седыми проплешинами. Тонкими струйками чуть обозначаются самые несгораемые родинки былого лица. Наиболее стойкие. Кто громче всех шептал в душе «Нет! Не хочу гореть! Хочу, чтобы осталось всё». Тире. Троеточия. Точки.

Сгоревшая бумага хрупкая такая. Недолго живет. Струйкой меж пальцев обращается в порошок для принтерного картриджа. Не покачаешь только тот картридж, не встряхнёшь.
Пальцы серые. Отмоются? Кабы знать.
.